Возвращение астровитянки [= Полёт за сингулярность ] - Ник. Горькавый

— Я люблю осень — это честное и быстрое время, когда все иллюзии спадают.

Мари ёжилась:

— Мне не нравится, когда много грустных мёртвых листьев. Они — будто разорванные письма.

Они гуляли по дорожкам вокруг ночного озера, и Питер показывал на молодой месяц:

— Он похож на натянутый лук, и стрела его всегда нацелена на солнце.

Мари не соглашалась:

— Месяц похож на сверкающий щит, обороняющий от солнца спящую луну.

Питер рассказал Мари про свою птицу. Он подобрал дикую голубку со сломанным крылом — видно, налетела на провод. Из крыла торчала косо срезанная трубчатая кость, в ране уже копошились белые черви, а птица была еле жива. Питер отнёс голубку к ветеринару — его клиника за углом. Но денег на сложную и дорогую операцию не было. Ветеринар махнул рукой и позаботился о птице бесплатно: попросту отрезал сломанное крыло лязгающими ножницами. Ножницы сочно чавкнули. Мальчик вздрогнул. Его пронзило острое ощущение необратимости совершённого.

Голубка уже никогда не полетит! Какая-то ось в мироустройстве сдвинулась, и уже никогда оно не пойдёт по старому пути.

Врач прижёг чём-то рану и сунул птицу в трясущиеся руки мальчика.

Голубка жила у него уже два года, сидела на краю цветочного горшка на подоконнике. Она часто расправляла, вытягивала единственное крыло, но никогда не пробовала взлететь. Клетка ей была не нужна. Зачем клетка для нелетающего существа? Отсутствие крыльев и есть клетка.

Мари слушала с круглыми глазами, и Питер радовался, что умеет интересно рассказывать.

Субботним утром они поехали в Манчестер — на знаменитый аттракцион «Рогатка».

Питер и Мари уселись в двойное кресло в виде небольшого диванчика и пристегнулись ремнями. Питер ещё успел посмотреть на девушку, потом раздался предупреждающий, тревожный рокот барабана. Он напрягся и инстинктивно сжал поручни кресла. В следующую секунду могучая перегрузка вдавила Питера в кресло, которое, увлекаемое быстрым тросом, взмыло ввысь со скоростью ракеты.

— А-а! — Крик сам вырвался из груди.

Они промчались мимо вершины рогатки и полетели дальше.

Наконец, под визг и вопли, кресло замедлилось и остановилось в верхней точке своей траектории, на высоте почти двухсот метров. И тут началось самое страшное: кресло, замерев на мгновение, стало опрокидываться вперёд.

Щенят подбросили в корзинке, а потом перевернули коробочку и вытряхнули её содержимое.

Беззащитно падать головой вниз с высоты двухсот метров оказалось очень страшно.

В момент переворота Питер автоматически вцепился в поручни так, что заболели растянутые мышцы, но всё равно — опрокидывающееся кресло уронило его вниз головой. Началось захватывающее дух падение, а мир переворачивался снова и снова…

Питер и Мари, пока летели вниз, успели кувыркнуться раза четыре. Потом снова взлетели, но уже на меньшую высоту, и наконец, вдоволь поболтавшись в небе вверх ногами и вниз головами, опустились на стартовый помост.

— О боги, — простонал Питер, вылезая из пыточного летающего кресла. — Я растянул руку, хватаясь за соломинку…

— Здорово! — Глаза Мари горели. — Вот это ощущения! Никогда такого ужаса не испытывала.

«Она не трусиха!» — удивлённо подумал Питер, глядя на раскрасневшуюся Мари.

Денег Питеру стало не хватать катастрофически.

Мать только расхохоталась в ответ на просьбу Питера купить ему костюм:

— Как только у меня появятся деньги, я сначала вставлю себе зуб! — Она показала на чёрную дыру во рту и с сомнением добавила: — А уж потом подумаем насчёт твоего костюма. А чем тебе джинсы стали плохи?

Отчим Вильям косо поглядел на Питера:

— Помоги покрасить хоть один дом, и я тебе заплачу.

У Вильяма был грузовичок, набитый банками с краской. Отчима нанимали красить дома, он отмывал вековую пыль и грязь со стен портативным водомётом, а потом заряжал пульверизатор краской и красил дом от основания до крыши, карабкаясь по раскладной алюминиевой лестнице. Приходил домой усталый, злой и забрызганный разноцветным. Вильям был скаред: его машина ездила на лысых шинах, пока они не лопались.

«Много ли у него заработаешь?» — с досадой подумал Питер.

Друзья Питера были не богаче его.

Надо было что-то предпринимать! Знакомство с Мари — это редкостная удача. Теперь удачу надо превратить в успех. А успех требует платы.

Денёк выпал сухим и даже немного солнечным. Но Алан МакДрим мрачно крутил баранку полицейской машины, забирающейся по извилистой дороге, и молча ругался. Рядом с ним сидел напарник, толстый Симеон Нижгорски, с сонными коричневыми глазами и мягким пухом на практически лысой голове.

Напарники плохо подходили друг другу. Голубоглазый Алан был отчаянно молод, поджар и шустр. А Симеон уже стал безнадёжно пожилым, ленивым и неповоротливым. Но за опыт Симеона сделали старшим, а Алан ходил лишь в стажёрах, что его немало раздражало и даже возмущало. Чему учиться у этого Симеона — игре в шахматы, в которые тот режется с компьютером всё свободное время? Как Алан уже убедился, старик ничего не знал ни о нейродопросах, ни об интегральном методе расследования, чему учили в полицейской академии высшего уровня. Старые собаки не успевают за новыми фокусами! Ладно, жизнь покажет, кто тут больше понимает в детективном деле. Стоит Алану проявить себя на паре расследований — и роли быстро поменяются.

Плохо, что у Симеона не было никаких карьерных устремлений: он не гнался за громкими делами, а покорно брался за расследование любой дряни. Вот и сегодня: лейтенант Грэхем, начальник детективного отдела, взял и послал их на расследование автодорожного происшествия. Ладно бы две машины столкнулись — есть что расследовать: определять виновных, опрашивать свидетелей и так далее. А тут машина просто слетела с дороги на повороте. Дело века! Тьфу!

Алан предложил сначала изучить известные данные: ведь экспертиза происшествия уже проведена. Но упрямый Симеон встал и сказал:

— Едем на место. Моя голова — не помойка, я закладываю туда только полезные и надёжные вещи. Чужую труху молоть смысла нет. Заодно подышим свежим воздухом…

Алан яростно закрутил баранку влево — они взяли последний поворот и наконец приехали на место происшествия.

Напарники вышли и осмотрелись.

Узкая асфальтовая дорога спускалась с холма, где стоял красивый особняк, делала здесь зигзаг среди кустарников и через несколько сот метров вливалась в шоссе, пересекающее реку.

Машина не вписалась в извилину дороги, пробила кустарник — он был густой на вид, но слишком хлипкий, чтобы удержать «порш-карреру» от кувыркания по склону. Машина упала в реку вверх колёсами.

Алан вытянул шею и отследил путь машины по склону. Машину из реки уже выловили, но Алану хотелось посмотреть на место крушения.